Глава 1.

Секретное совещание

Санкт-Петербург,

марта, 10-го  дня,  1912 г.

Чёрные свинцовые тучи низко нависли над  Невой, грозя опрокинуть на город  все небесные воды, скопившиеся на небесах за долгую зиму. Случайные прохожие торопились домой, пытаясь спрятаться от подступающей с запада стихии. Ветер рвал пологи  извозчичьих колясок и нещадно трепал брезентовые крыши суетливых, грозно урчащих автомобилей. Под козырьками  каменных зданий испуганно жались  нахохлившиеся голуби.   И только безмолвный ангел на Александровской колонне невозмутимо  взирал на Зимний дворец, не обращая внимания на   приближающиеся со стороны Финского залива раскаты грома. Пахло морем  и холодной мартовской сыростью.  На землю сорвались первые крупные капли дождя. Часы  в проёме  арки  Генерального штаба показывали без четверти восемь. Стемнело. Дворцовая площадь  почти совсем обезлюдела.

Несмотря на поздний час  в окнах военного ведомства  всё ещё горел электрический свет. В кабинете находился и полковник  Ладыженский. Заведующий  особым отделом делопроизводства, помощник 1-го обер-квартирмейстера  Главного  Управления Генерального штаба   ждал гостей  из Министерства иностранных дел.

За плечами сорокалетнего  офицера остались дерзкие  кавалерийские рейды по тылам противника  во время  русско-японской компании  и командование отдельным корпусом пограничной стражи в  составе 3-й Маньчжурской армии. Но с  июня 1911 года,  когда военный министр Сухомлинов утвердил «Положение о контрразведывательных организациях»,  Александр Петрович  возглавил первую в России  структуру, призванную бороться со шпионством. Тогда же Ладыженский был представлен  Государю. Николай Александрович  встретил нового назначенца  с  доброй улыбкой. Его Величество спрашивал о жене и детях полковника, интересовался его предыдущей службой, в общем, говорили о том, что не имело ни малейшего отношения к контрразведке. А   узнав, что  кандидат на новую должность любитель  побродить с ружьишком,  император пустился в обсуждение  деталей   охоты с русскими борзыми.  Аудиенция продлилась почти час – в двоё  дольше отведённого  времени, и  самодержец проводил гостя до самых дверей.

Вскоре молодая спецслужба  получила отдельное финансирование  и  право на проведение любых акций, в том числе и ликвидаций.  Словом, ещё и года не прошло, с того времени, как  Россия-матушка обзавелась собственной  «Sûretê  general». Видимо по этой причине  и  штат  новой структуры был ещё не укомплектован. И не то чтобы желающих не было – нет, таковых хоть отбавляй! Для новой работы требовались   люди  умеющие взглянуть на решение проблемы  неординарно, с необычного, так сказать, ракурса.

Зачастую работа контрразведчика – кабинетное сидение, от которого впору титулярную болезнь схлопотать. Тут  уж не до лихих сабельных атак или жандармских засад на явочных квартирах. Здесь всё как в шахматах: кто  умнее и терпеливее – тот и победитель. «Благо с заместителем повезло. А впрочем, в этом нет ничего удивительного, – похвалил себя полковник. –   Сам выбирал,  из своих, из пограничной стражи». Ладыженский  мысленно усмехнулся: «А капитан Мяличкин во всём старается походить на меня. Даже усы  фабрит  так же… Но офицер  не промах – на десять  лет моложе,  а столько знает!  Пятью языками владеет в совершенстве, а на трёх свободно   читает и весьма неплохо изъясняется. Куда уж мне тут  со своим французским и немецким… Но ничего, – он бросил взгляд на  лежащий  рядом с настольной лампой  «Учебник английской  речи»  Берлица, – глядишь, и наверстаем!».

Начальник российской контрразведки  поднялся   из-за стола, и   с удовольствием разминая  затёкшие ноги, прошёлся по кабинету. Не успели напольные часы  ударить восемь раз, как в дверь постучали. На пороге кабинета появился невысокий капитан  в сопровождении двух незнакомцев.

– Разрешите, господин полковник?

– Входите.

Статный господин с мушкетёрскими усами и жокейской бородкой протянул руку:

– Позвольте представиться – князь Мирский, Иннокентий Всеволодович – начальник отдела Ближнего Востока  МИДа, а это мой помощник, – он повернулся к стоящему  рядом  молодому мужчине с бритым лицом, –  Аркадий   Никитович  Чирков.

– Ладыженский, Александр Петрович. Прошу садиться. Итак, господа, я вас внимательно слушаю.

– Начну с самого главного, –  чиновник  устремил на хозяина кабинета внимательный взгляд, – буквально на днях мы получили информацию от  нашего источника. По его сведениям  в ближайшее время англичане планируют провести операцию по устранению  Григория Распутина.

– Ох, Господи! – не удержался полковник. – С чего бы этот прохиндей удостоился внимания  Альбиона?

–  Тут всё дело в политике. На Балканах, как вам известно, медленно тлеет костёр войны. Сербия, Черногория, Болгария и Греция не сегодня, так завтра начнут наступление против Турции. Не скрою, что в окружении нашего императора есть горячие головы, ратующие за присоединение России к этой Балканской коалиции. Если это произойдёт, то разразится мировая катастрофа. Австро-Венгрия и Германия незамедлительно поддержат султана. Знаете, – дипломат окинул взглядом присутствующих, – я и сам не в восторге, что этот  самый лже-пророк крутится вокруг семьи Государя, но, как бы там ни было,  именно он отговорил Николая Александровича от  участия в Балканском союзе. Говорят, что Распутин даже упал на колени перед императором, упрашивая его  не принимать поспешных решений. Как вы понимаете, Даунинг-стрит  в этом  отнюдь не заинтересована. Британцы, столкнувшиеся с экспансией Германии в Африке и на Ближнем Востоке, спят и видят войну немцев с русскими. Лондон  кровно заинтересован в ослаблении, как  Берлина, так и Санкт-Петербурга.

– М-да, – задумчиво протянул контрразведчик, – а тут появился этот самый сибирский мужик…

Князь  кивнул:

– Совершенно верно. Как следует, из перехваченной нашим агентом шифрограммы,  покушение на Распутина будет  возложено на «Союз Русского народа».  Это патриотическое движение набирает силу и пользуется всё большей популярностью. Британцев сие обстоятельство сильно раздражает. Вот поэтому-то они и попытаются убить двух зайцев: устранить  «старца» и свалить  вину  на  Союз. Для России участие в войне может оказаться фатальным. Именно поэтому МИД  и обращается в ваше ведомство. Вам, несомненно, известно, что   некоторые наши сотрудники выполняют  специальные  миссии за рубежом, однако  для работы внутри страны у нас нет полномочий.

–   Да и нашей службе без году неделя, – со вздохом выговорил полковник. Он  открыл массивную   коробку  из красного дерева и  предложил сигары.

– Благодарю, но я  предпочитаю турецкий табак, –  вежливо  отказался  Мирский, доставая серебряный портсигар  с царским вензелем на крышке. Однако его молодой спутник  не преминул насладиться ароматом настоящего  «Упмана».

«А портсигар-то  наградной», – отметил про себя Ладыженский.

Закурив регалию, он сказал:

– К сожалению, в России  англичане чувствуют себя довольно спокойно. Мы подозреваем, что в окружении Двора  имеются британские осведомители. Но согласитесь, операция по устранению Распутина – дело непростое. В особенности учитывая, что  к нему приставлены люди не только из дворцовой полиции, но и из жандармерии.

– Я бы просил вас, господин полковник, принять соответствующие меры по сохранению в тайне нашего  сообщения. Видите ли, дело в том, что лет шесть назад, мой  сослуживец – коллежский советник Ардашев,   находясь в   заграничной командировке,   выявил среди  Дворцовой охраны человека, работавшего на Лондон. Тогда мы обратились в Департамент полиции, и его удалось обезвредить. Позже предателя приговорили к восьми годам каторжных работ. Кто знает, как обстоит дело сейчас?

–Полностью с вами согласен.

– Разрешите? – поднимаясь, осведомился Мяличкин.

–Да вы не вставайте, Константин Юрьевич, – махнул рукой  полковник.

– Насколько мне известно, в ближайшие дни  вся императорская семья собирается в Ливадию. Обычно Его Величество проводит там не меньше месяца. Не сомневаюсь, что и Распутин  отправится следом.  Стало быть, и британский агент  должен будет оказаться в Крыму. Предлагаю связаться  с нашим отделением в штабе Одесского военного округа и, возможно, командировать  в Ялту кого-то из  тамошних  офицеров.

– Этот вопрос мы обсудим позже,– укоризненно заметил начальник, и  обратился к гостям:–  Господа, вы только что упомянули некоего Ардашева. По-моему совсем недавно  я читал в какой-то газете, возможно в «Новом времени»,  что где-то на юге, адвокат с точно  такой же фамилией раскрыл какое-то  запутанное преступление.

–   Вы совершенно правы, – не удержался  помощник князя. – Клим Пантелеевич Ардашев после тяжёлого ранения вышел в отставку и  теперь –  присяжный поверенный Ставропольского Окружного Суда.

– Кстати, – добавил Мирский, – это ведь  англичане  постарались: прострелили ему обе ноги.

– Надо же, какая судьба, – удивился  полковник, – из  посланников  МИДа – в адвокаты захолустной губернии.  Однако спасибо за информацию. Что ж, попытаемся  обезопасить  «старца» и выявить  шпиона.

–  Желаю вам удачи. А нам позвольте откланяться.  Если у нас появится что-то новое, мы тотчас же вас известим.

–Благодарю. Честь имею.

Дождавшись, когда за гостями закроется дверь, Ладыженский  вновь подкурил уже потухшую сигару и, глядя  в окно, задумчиво произнёс:

–  А знаете, капитан, говоря откровенно, я бы и не стал мешать британцам. Уж больно пакостен этот Распутин…

– Да, – согласился  Мяличкин, – будто чирей на теле.

– Заодно бы и агента их взяли, так сказать, на месте преступления. –   Помолчав, он добавил, –  но  пока нам придётся  его оберегать. Князь прав – война России не нужна. Я не сомневаюсь, что  люди Сазонова постараются снять с себя всякую ответственность, и в ближайшее время   Его Величеству  станет известно о состоявшейся беседе. Так что теперь мы не имеем права на ошибку. Через  наш канал в «Биржевых ведомостях» мы пустим слух, что «старец» решил уехать домой – в Тобольскую губернию.   Я попрошу, что бы мне организовали с ним встречу и постараюсь отговорить его  от поездки в Ливадию.  Но если он всё-таки будет на ней настаивать, то тогда мы попробуем скрыть появление  Распутина в Крыму – я передам ему другой паспорт. Насколько мне известно, Григорий Ефимович человек непредсказуемый, у него на дню семь  пятниц. Так что скорее всего вам придётся  отправиться в Ялту и быть готовым  обеспечить его безопасность. Если информация МИДа точна, то  против вас  будет действовать  опытный английский шпион. –  Он внимательно посмотрел на капитана. – Но я уверен, вы справитесь.      К тому же, – полковник  едва заметно улыбнулся,  –  в Крыму  сейчас хорошо, тепло.

Глава 2.

Резидент

Ялта,

марта, 12-го дня, 1912 г.

Оберст[1] Людвиг фон Бокль в России находился уже третий  год. Опытный агент военной разведки  выдавал себя за русского подданного и ничем не отличался от заурядного обывателя  из какого-нибудь Вышнего Волочка или Шклова. За это время его отношение к этой варварской стране ничуть не изменилось.  В русских его раздражало буквально всё: ленивая и праздная беспечность, неряшливость в делах и склонность  к чрезмерным возлияниям по любому поводу.  Но  больше всего его возмущала  пронизывающая все слои общества патриотическая уверенность в том, что  эта огромная империя имеет свой собственный путь развития, отличный от остального просвещённого западного мира.

Недавние крепостные мужики, надменные бородатые  купцы, всесильные вороватые   чиновники и даже  вечно недовольные жизнью    земские врачи с учителями – все были уверены в особом предначертании своей страны. Им казалось, что именно Россия и есть та самая великая держава, которая в скором времени  должна  солировать на международной арене. Правда, каждый из них видел  будущее этого удивительного, построенного на парадоксах  государства,  сообразно его собственным представлениям о нравственности  и  справедливости.

«Кричат, спорят, революцию чуть было не сделали в пятом году, а  ведь сами-то меняться не хотят: куда ни кинь взгляд – повсюду мздоимство, казнокрадство, желание любой ценой получить очередной крест или новый чин; вместо дорог – непроходимая трясина; реки же   заменяют собой  не только железнодорожное, но и конное  сообщение. Так возможно ли им самим навести порядок в своём доме?» – мысленно философствовал  офицер Австро-Венгерского Генерального штаба и тут же нашёлся: – «Нет. Раз до сих пор не удосужились, значит, не могут… Видимо, дело в том, что  русские, как и африканские туземцы в Америке,  созданы природой для услужения  другим, пусть малочисленным, но более культурным и образованным европейским народам. Так за что же их уважать этих  ивановых, петровых, сидоровых?.. За что?..».

Офицер  с наслаждением  сделал несколько глотков французского конька и вновь  устремил взгляд в безбрежную даль моря. Он с удовольствием отметил, что последнее задание было выполнено  им безукоризненно. Весь  месяц  уроженец Вены  провёл в Москве на выставке воздухоплавания.

«М-да…Успехи русских вызывали беспокойство. В особенности  доставленный из Киева моноплан Сикорского –  этого двадцатидвухлетнего студента политехникума. Его летательный аппарат был оснащён    девяносто сильным мотором «Аргус» с новейшей системой охлаждения и брал на борт пять пассажиров. На высоте в  1000   метров  аэроплан  развивал невиданную –  свыше  110-ти  километров в  час! – скорость.  А что такое пять пассажиров? Это, как минимум, десять 35-ти килограммовых бомб! Да и аппараты завода «Дукс» тоже представляли несомненный интерес. «Вообще-то стоит признать, – грустно подумал  фон Бокль, – Россия меняется на глазах! Такое количество изобретений!  Даже  малоизвестный брянский завод   представил новый 40-сильный цилиндровый авиационный двигатель. А летательные аппараты со странными названиями «Чур» и «Лямъ»?

Но гер оберст   не был бы    истинным «рыцарем плаща и кинжала», если бы не ухитрился сделать невозможное – скопировать на гектографе  два   совершено секретных  доклада, предназначенных для Его Высочества Великого  князя Александра Михайловича. Первый назывался   «О применении  аэропланов на манёврах под Москвой в 1911 г.», а второй –  «Об использовании артиллерийских орудий особой конструкции для расстрела аэропланов».

Фон Бокль   довольно  потянулся, припоминая детали операции: «А этому растяпе – генерал-майору  стоило бы поменьше пить…Верно, теперь не помнит, с кем в ресторации «шансонеток с гарниром» заказывал».

Он прошёлся по комнате и, вновь ощутив привкус любимого напитка, с сожалением подумал: «После такого сногсшибательного успеха следовало бы отдохнуть недельку-другую, а тут, как назло,  появился  этот  неугомонный  вояка  из провинции. Вот и пришлось опять браться  за новое задание….  Правда, есть в этом и несомненный плюс –  считать чаек на  южном взморье гораздо приятней, нежели  ворон  на заснеженной Ходынке», – разведчик  пригубил   коньяк  и  залюбовался вечерней бухтой. Там, за развеваемой  ветром занавеской, раскинулось бескрайнее  синее море.  «Море было большое», – вспомнил он  недавно прочитанную фразу и  на миг задумался, понимая вдруг,  что нашёл   ответ на мучивший его вопрос.

Глава 3.

Дорожные раздумья

Ресторан  поезда «Петербург – Севастополь» был полон. Недавнее  новшество  – прицепной   вагон, в котором готовили еду – пришёлся по душе многим пассажирам. Шестьдесят часов езды по железной  дороге, за которые Крымский скорый  преодолевал  две тысячи вёрст, уже не казались столь скучными. Теперь не надо было торопливо обедать на вокзалах, опасливо поглядывая через окна станционного ресторана не ушёл ли поезд.

Ялта, побережье.

Ялта, побережье.

Капитан   Мяличкин,  покончивший   с бифштексом, ожидал когда  подадут кофе. Облачённый в строгий  костюм  контрразведчик, с грустным видом смотрел  на мелькающие за окном картинки южно-российского пейзажа. Степь покрылась  зелёным ковром. Среди ещё не высокой травы, перемешанной с кустарниками, виднелись сине-жёлтые  полоски полевых цветов. «Надо же,  в столице холодно  и сыро, а здесь сущий рай», – любуясь видом,  подумал он. Но  мысли настойчиво возвращались  к   предстоящему заданию. «Итак, полковник решил, что мне не стоит терять время и появляться в штабе Одесского военного округа. Достаточно одной шифрованной телеграммы  и телефонного разговора. Их представитель – ротмистр Берг –  будет ждать меня в Ялте. Пароль: «Экскурсии на автомобиле совсем не утомляют». Отзыв: «Да, но местные дороги оставляют желать лучшего». По мнению Ладыженского отыскать английского агента будет легче, если прибыть в город инкогнито, выдавая себя за гражданское лицо. Он вспомнил,  как начальник,  пустив  сигарное облачко, сказал: «Главное Константин Юрьевич, не допустить покушения на Распутина. Вы должны спасти его  любой ценой. Идеальный вариант – вычислить британского агента заранее и  нейтрализовать. Лучше, конечно, взять  живым. При аресте  не рискуйте – используйте  полицейский наряд. И, пожалуйста, не лезьте на рожон. О вашей храбрости я наслышан ещё по японской кампании. Телефонируйте мне ежедневно. Офицер из штаба  округа подключит местную агентуру.  Руководство операцией лежит на вас. Билет возьмите в международный спальный вагон. По прибытии в Ялту остановитесь в приличном отеле.  Денег не жалейте. Я распорядился выдать вам повышенные командировочные и солидную сумму  на непредвиденные расходы. Когда  приедете, первым делом осмотритесь, и лишь потом принимайте решение. Ялта – городок небольшой. Местного населения там всего тринадцать тысяч. Сейчас, в пасхальный сезон, отдыхающих немного. Посетите ресторации, клубы, ну … – он снова потянул регалию  – не мне вас учить.  План обдумаете на месте и сообщите. Так что с Богом!».

Капитан отхлебнул принесённый кофе и вновь погрузился в раздумья: «Проблема заключается в том, что у меня времени в обрез. Известно, что  царский кортеж  прибудет в Ялту в Вербное воскресенье – восемнадцатого, то есть всего через три дня. За ним, предположим на следующий день,  явится «старец». А я окажусь в Ялте завтра – тринадцатого марта. Стало быть, до  приезда Государя у меня останется только  пять  дней, а до появления Распутина минимум шесть-семь. Маловато. Рассчитывать, что  слоняясь по людным  местам,  я обязательно натолкнусь на англичанина и пойму, что именно он и есть агент – смешно. Выходит, у  меня остаётся единственный  вариант – следить за Распутиным, фактически его охраняя. Одновременно придётся присматриваться к окружающим. Во всяком случае, надобно поставить себя на место этого британца и  предугадать его действия. Но заглянуть в ресторации, клубы и казино всё равно не мешает».

Мяличкина  отвлёкли  возгласы двух иностранцев за соседним столиком. Французы  о чём-то горячо спорили, уплетая блины с сёмгой и красной икрой. Рядом с ними находился  русский переводчик. Прислушавшись,  он  понял, что речь дёт о разработке какого-то рудного месторождения в Крыму. Оказывается, один из чужеземцев  заключил с собственником договор аренды на десять  лет, но сам к разработке не приступил, а на пять лет  переуступил своё право  соотечественнику с очень хорошим куртажём, –  тридцать процентов от чистой прибыли, получаемой от  продажи руды.

«Дельцы, по-моему, самые большие оптимисты – договора заключают на десять лет…. А что такое в России десять лет? – усмехнулся собственным мыслям капитан. – За прошедшие десять лет чего только не случилось: война, беспорядки, страну захлестнул такой террор, что  до сих пор из него выбраться не можем… Мало того –  снова стоим на пороге  очередной катастрофы. Ох уж эти англичане! Ради того, что бы удержать власть в колониях, они готовы  ввергнуть мир в новое кровавое побоище!». Капитан вновь  обратил внимание на соседей. Один  из иностранцев достал из кармана «Биржевые ведомости», развернул их  и, повторяя за переводчиком, принялся читать  вслух заголовки –  выходило весьма скверно, другой  же подшучивал, и говорил, что русский язык  ему знать совсем необязательно, а  достаточно выучить всего несколько слов: «барышня», «чуть-чуть», «давай-давай» и «слава Богу». Переводчик скромно посмеивался.

Мяличкин  сделал маленький глоток крепко кофе и вернулся к собственным мыслям: «Итак, план-минимум у меня есть. Теперь посмотрим, что предложит мой одесский  коллега и чего  стоят  его осведомители».

До прибытия поезда в Севастополь оставалось четыре часа.


[1] Оберст – воинское звание в Австро-Венгрии и  Германии; соответствует  полковнику русской армии (прим. авт.).