Вчера загорелась квартира в старом восьмиквартирном доме, где я родился и жил до 25-ти лет. Дом — мой ровесник — повидал многое. И рождение детей, и свадьбы, и похороны. Среди четырнадцати таких домов бывшего военного городка наш самый тёплый — деревянный, между стенами засыпан керамзит и обложен белым кирпичом. Я люблю свой первый дом. А вчера он пылал. Да. Загорелась квартира, недавно купленная сотрудником ФСБ. Пожар потушили, но комиссий понаехало уйма: пожарные, МЧС, полиция и какие-то молчаливые парни в белых рубашках и галстуках. Всё ходили, высматривали что-то, выясняли, вынюхивали… Видать, виноватых искали. Да… А соседи повздыхали и вновь взялись приводить подъезд в порядок — белить, красить. А иначе нельзя. Дом обидеться может. Для них, как и для меня — этот дом живой. Помнится, в трудные времена приезжал, присаживался на старую, знакомую с детства лавочку и мысленно разговаривал и с домом, и с теми, кто жил в нём когда-то, да давно умер. Помощи просил. И она приходила. Всегда.