Надо признать, что перестройка бывшего «рабочего дома» в женскую гимназию требовала немалых средств. Собирали всем миром. Деньги жертвовали заезжие артисты, местные купцы, чиновники и даже учащиеся.

Великий Князь Михаил Николаевич (1832-1909)

И всё равно не хватало. Женское всесловное училище прозябало на Комиссариатской  (позже Нестеровской) улице (сегодня в этом доме располагается хозрасчётная поликлиника). И только благодаря  помощи   Ольги Фёдоровны  Романовой (урождённой  Цецилии Августе, принцессе и маркграфине Баденской – жены Великого Князя Михаила Николаевича Романова (4-го, самого младшего сына  императора  Николая I), передавшей 40 000 рублей, удалось перестроить тюремные бараки в подобающее здание. Но, как уже отмечалось выше, весь комплекс сооружений, включая внутренние строения женской гимназии,  закончили только в 1897 году.

Великая княгиня Ольга Фёдоровна (1857-1891) с сыном Сергеем

Нелишним было бы упомянуть,что  в то же самое  время Великая Княгиня  Ольга Фёдоровна на личные средства организовала женское училище 1-го разряда в Тифлисе, и его тоже именовали  1-ой  Тифлисской Великой княгини Ольги Фёдоровны женской гимназией. При её участии была организована  1-я осетинская школа для девочек во Владикавказе. Позже её назвали   Осетинским Ольгинским приютом. Была Ольга Фёдоровна и попечительницей  бесплатной лечебницы (приюта) на десять кроватей для «недостаточных посетителей Вод» в Пятигорске. И это далеко не полный перечень дел этой доброй женщины.

Но давайте снова вернёмся к основной теме – острогам, пересыльным тюрьмам, работным домам и арестантским ротам Ставропольской губернии.  Итак, на момент возведения Тюремного замка, в 1849 году (это предполагаемая дата постройки, –  точной я не нашёл), в течение года в нём содержалось 1317 душ мужского пола и 203 души женского.

Новый Тюремный замок состоял из двух этажей. Всего насчитывалось 32 «просторных и светлых камеры» (чего не скажешь о сегодняшних). Имелась баня (топилась в течение всего года) прачечная, погреб  (для хранения 2-х баков квашенной капусты, лука, редьки, тыквы, бураков и  картофеля), ну и, конечно же, тюремная канцелярия, где  сидел писарь, эконом (счетовод или бухгалтер по-нашему) и тюремный смотритель. Как сейчас, так и раньше, она располагалась на втором этаже.  Внутри вымощенного известняком двора имелся колодец. Церковь Тюремного замка отправляла службы всех Великих постов назначенным священником. Попечителем церкви являлся один из Ставропольских купцов (имя его мне пока неизвестно). Хор певчих, как и везде, состоял из сидельцев. Грамотным узникам бесплатно раздавалась духовная литература.

Простите за отступление.  В конце 90-х годов прошлого столетия знавал я одного местного адвоката – Николая Т. Он был, наверное, единственный в крае  защитник (во всяком случае, о других я не слышал), который по окончании  беседы с  подследственным,  не только оставлял  ему православную литературу, но и  пытался уговорить его  обратиться к Богу. Многие коллеги тогда  посмеивались над ним. И только теперь, спустя полтора десятка  лет, начинаешь понимать,  насколько мудро он поступал. Добавлю так же, что добиться разрешения на передачу адвокатом подследственному чего бы то ни было – дело совсем пропащее. Тем не менее,  Николаю удавалось такое разрешение  получать.

Итак, в середине позапрошлого века  мужчины и женщины помещались в раздельных отделениях. Причём все арестанты ставропольского острога  содержались сообразно тяжести содеянного и «родов преступлений». Были  камеры для  малолетних злоумышленников. К ним, как правило,  поселяли одного взрослого, который следил за порядком и учил их портняжному,  сапожному делу, закону Божьему  и даже грамоте.     На  1850 год в Тюремном замке содержалось 7 душ до 16-ти лет. Если под арестом находились  женщины с грудными детьми, то до окончательно рассмотрения судом их  участи, они содержались в особых отдельных камерах. Как и сейчас была хоз.обслуга — хлебопёки,кашевары, старосты по чистке двора, внутри камер и прочих мест.

Арестантки  занимались шитьём сапог, котов, башмаков; вязали чулки, перчатки, пряли. Мужчины, кроме сапожных дел, плотничали, работали на огородах и даже посылались в город. Повстречав заключённых, местное население всегда старалось их поддержать. Несмотря на окрики конвоиров, им  в руки совали еду и деньги. А вообще-то  добровольных пожертвований для несчастных узников было немало. На 1850 год,  было передано:

денег – 1376 рублей; 206 аршинов холста, а также  рубахи и  портки; говядины привезли 6 пудов 21 фунт; солонины 24 пуда; белого хлеба – 44 пуда 6, 5 фунтов; муки пшеничной – 4 пуда 35 фунтов; сала свиного – 11 фунтов; масло коровьего 10 фунтов; яиц-884 штуки (для справки: пуд -16, 38 кг., фунт – 0,4 кг., аршин – 71,1 см.). Невольно задаёшься вопросом: а сколько из этого дошло до острожников?

На кроватях арестантов стелили войлок, выдавалось бельё, обувь и одежда, зачастую, местного  производства. Меню особым разнообразием не отличалось: щи с капустой, щи с солониной, щи с говядиной, кашица (жидкая кашеобразная похлёбка) с рыбою и маслом; хлеб да вода из колодца. В праздничные дни  варилась лапша или каша.