Круазѐ

На Петров пост,  ночью 30 июня 1908 года, в Ставрополе творились чудеса. Над  Собором повис огненный шар, который, обойдя несколько раз вокруг  колокольни, бесследно растворился в чёрном, словно  вымазанном дёгтем, небе. Безлюдные, пустые улицы наполнились заунывным и протяжным, как скрип несмазанного колеса, собачим воем. К нему присоединилось неугомонное карканье ворон, невесть отчего проснувшихся  и  одним махом  заполонивших окрестные ветви деревьев.  Лошади  в экипажах стали,  били  на месте копытами и отказывались подчиняться возницам. Из кромешной темноты выплыла яркая как газовый рожок Луна, осветила на миг землю и, так же внезапно исчезла. А где-то далеко, за многие тысячи вёрст отсюда, в непроходимой таёжной Сибири, в устье реки Тунгуски,  упал  метеорит.

Утром, стало известно, что сразу   в разных частях города  от шаровой молнии  дотла сгорело несколько домов, а  в Софиевском храме нежданно-негаданно рухнул большой колокол – что само по себе было дурным предзнаменованием. Так всё, собственно, и вышло…

– Да, да, сударыня. Несомненно, вы можете купить в нашей аптеке яд. Только я обязан удостовериться в вашей личности и занести  сведения в книгу учёта ядовитых препаратов, – вежливый и  услужливый провизор аккуратно выводил  буквы  в толстой книге.

II

– Вот Клим Пантелеевич, выписка из аптеки обо всех покупателях яда за этот год, – Поляничко протянул  Ардашеву лист бумаги, исписанный каллиграфическим почерком:  № 1 «Троеглазова  Анфиса Терентьевна, по мужу, купеческого сословия, 37 лет, проживает по Госпитальной улице, дом 25. Купила десять золотников^[1] смеси  крапчатого болиголова».  Под вторым номером  был записан  поручик Самурского пехотного полка Швеенфорт  Святослав Андреевич, 26 лет от роду, квартирует по улице Паралельная, дом  № 42. Купил четыре  золотника порошка цианида. А последним покупателем смертельного снадобья за 1908 год в аптеке Минца был  приказчик бакалейной лавки Айвазова  Артём Морозов; адрес: ул. Плевневская 23. Ему зачем-то понадобилось 50 золотников опасной смеси из соединения мышьяка, свинца и таллия, которой обычно травят крыс.  Всё бы ничего, и об этих обычных с виду покупках говорить бы не стоило, если бы муж Анфисы Троеглазовой – Афанасий Нилович –   не отдал бы душу Господу на вторую седмицу  от Петрова поста. Следом за ним Тигран Айвазов, отчего-то взял да и помер. А ведь жизнелюб был, каких свет не видывал! Редко мимо себя красавицу какую пропускал. Если кто ему по душе придётся – не отлипнет. Забросает подарками, цветами и  дорогим шоколадом фабрики «Эйнем». Будет день-деньской волочиться, покуда не обретет женскую ласку.  Правда, пару раз, за неуёмную кавказскую навязчивость ему крепко досталось. Говорят, муж одной приказчицы отдубасил Тиграна  в  его же собственной лавке. Отлежался  болезный пару дней, кровью покашлял, а потом снова  нафрантился и запорхал  как сизый голубок в чистом небе. И опять за своё. Вот на днях  повёл в отдельный кабинет ресторана  одну мамзельку мармеладного вида. Да и гульнул  на славу: заказал бутылку шабли, рябчиков в сметане, мадеру, мороженного всякого, грушу в хересе, кофе с  ликёром «Бенедиктин». И пора  бы уже закруглиться, да вести красавицу на экскурсию в опочивальню, как захотелось ему  напоследок в общий зал! Вскарабкался на сцену и давай фертикулясы  всякие с местным кордебалетом выкидывать!  А потом ящик мозельвейна на всех посетителей заказал. Ходил по кругу со всеми чокался и любезности всякие высказывал, как вдруг, ни с того ни с сего,  рухнул замертво. Дамочка оказалось замужем за этим самым Морозовым, а   тут  мы с Кашириным пожаловали, и пошло да поехало  позорное  разбирательство: что, да как, и  кем этот покойничек  ей, сердешной, приходится. Красотка  сразу в обморок. Сам Артём отказывается говорить, для чего он  яд покупал. Арестовывать его пока не стали. Успеется. При осмотре вещей умершего я обнаружил вот это, – Поляничко передал Ардашеву маленькую плоскую бутылочку с этикеткой «Оздоровительные капли для мужчин». Адвокат тщательно исследовал с помощью лупы каждый дюйм  пузырька, а потом внимательно, со всех сторон изучил пробку.

– Вот Клим Пантелеевич, поэтому я к вам  и пожаловал, – потягивая ароматную вишнёвую наливочку, объяснял цель своего очередного визита начальник сыскной полиции. – Но и это ещё не всё. У поручика, что цианид купил,  есть возлюбленная Мария Тимофеева. Приблизительно месяц назад пытался этот самый Швеенфорт к ней посвататься. Но родитель девушки, известный в городе издатель, браку воспротивился, и, как мы выяснили, дочери со всей строгостью наказал: «Негоже тебе за безродного офицерика замуж выходить. Да и внуков я  хочу каждый день своими глазами видеть, а не их фотокарточки  из военных гарнизонов получать. Ослушаешься   и пойдёшь за него без отцовского благословления – прокляну! Пока я жив, иному не бывать!». А третьего дня Илья Борисович выпил на ночь успокоительного, лёг спать,  и больше уже не проснулся. Вчера схоронили. В том пузырьке ничего  не осталась, так что определить состав не удалось. Вот я и его на всякий случай  прихватил. – Ефим Андреевич достал из саквояжа маленькую бутылочку из тёмного стекла, заткнутую деревянной пробкой, и поставил на стол перед Ардашевым.

– А что поручик? – присяжный поверенный понюхал содержимое пустого флакона, вытащил пробку  и  положил её стол.

–Клянётся, что в смерти Тимофеева он не виноват. Для чего яд покупал, не признаётся. Мы провели у него обыск, нашли  только оставшиеся два золотника. Где недостающие два – говорить отказывается. Молчит. Судебный следователь и полковое начальство  его арестовали. Сдаётся мне, что зря. Уж слишком глаза у него ясные, да и взгляд открытый. Я, знаете ли, всякого в жизни насмотрелся. Почитай,  тридцать лет служу. Так что злодея от невиновного отличить  сумею. Офицер этот стишки, оказывается, всякие пишет. – Поляничко  вытащил   блокнот и протянул адвокату. Тот углубился в чтение.

– Да, строчки и впрямь невесёлые:

Разлуки мы перенесть не смогли

И вместе в холодную землю легли…

– С Троеглазовой тоже заминочка вышла. Муженёк-то её страдал запоями. Вот она и решила его от беды спасти. Купила в той же аптеке травяной настой от пьянства и потихоньку добавляла ему в борщ. А крапчатый болиголов, разбавила спиртом, и  оставила в кладовке. Муж, по-видимому, ночью встал и решил, пока жена спит, слегка опохмелиться. Да ошибся и хватил отравы.  Ядовитого вещества осталось почти с бутылку. Она так и не смогла толком пояснить, для какой цели его купила. Ну, мой заместитель сдуру и накричал на неё. Анфиса совсем в себе замкнулась, и разговаривать с нами перестала.  Следователь Леечкин и её заключил под арест. Скорее всего, говорит, именно она яд в борщ и подливала. А историю с кладовкой просто выдумала. Вчера стража перехватила записочку, которую вдова послала на волю. Адресовалась своему возлюбленному – учителю мужской гимназии Якову Соломоновичу Миркину. Вот, пожалуйста. – Поляничко достал из кармана свёрнутый кусочек бумаги и прочитал: «Милый, что бы ни случилось, я ни в чём не виновата. Твоя Анфиса». Антон Филаретович сегодня его допросил. Жидкий оказался субъект. Стоило Каширину напустить страхов, как он всё перед нами выложил, не постеснялся даже обрисовать интимные подробности любовных утех с  купчихой. Слизняк. Такой на убийство не пойдёт. А ещё тюремный фельдшер при осмотре обнаружил у неё постыдную болезнь в очень запущенной форме. Тут, я признаться, совсем в растерянности и что уже думать не знаю. – Полицейский начальник встал с глубокого кожаного кресла, подошёл к открытому окну и с интересом стал наблюдать за  гуляющей по Николаевскому проспекту публикой.

–Предлагаю, Ефим Андреевич,  пройтись до аптеки и проверить, нет ли нового покупателя смертельных экстрактов. Сдаётся мне, что это не последние жертвы ядовитого снадобья,  – предположил адвокат.

III

От особняка Ардашева до бывшего лекарского заведения Минца было десять минут ходу. Да и то, если идти не спеша, и без конца оглядываться на красоток, дефилирующих  по густой аллее бульвара. Именно так, беспрестанно озираясь  по сторонам, передвигались два горца в черкесках и папахах, видимо впервые оказавшиеся  гостями   цивилизованного общества.

В вестибюле было пусто. В самом центре располагался большой рецептурный стол с конторкой и выдвижными ящиками. На нём стояли медицинские весы с разновесками, микроскоп, многочисленные мензурки, пинцеты  и прочие предметы, необходимые для  «штандглаза».^[2] На  полках лежали  горчичники товарищества «В.К.Феррейн», мыло «Ягодное» от перхоти, глицериновая пудра, крем для лица с ироничным намёком «Метаморфоза» и цветочная вода мануфактуры «А. Ралле и К.». В самом углу продавалась газированная вода Шаболовского завода сладких напитков.

– Доброго здоровьица, господа! Каким ветром занесло двух уважаемых людей в нашу тихую лекарскую обитель. – Расплывшись в улыбке, вышел к гостям старший провизор – Поликарп  Сумский.

Не протягивая руки, начальник сыска сухо произнес:

–Потрудитесь нам представить документы по  расходу ядовитых веществ.

–С превеликим удовольствием, – не замечая явной не расположенности полицейского чиновника к ответным любезностям, аптекарь протянул открытую на нужной странице книгу. Поляничко прочитал вслух новую запись: «№4. Шатилова Варвара Сергеевна, экономка, квартирует по адресу: Николаевский проспект, дом  38. Купила 10 золотников  цианида». Если я не ошибаюсь, Клим Пантелеевич, здесь указан ваш адрес, не так ли? – повернувшись к адвокату, спросил сыщик.

–Именно так.  Варвара  моя горничная. Сегодня утром она брала какие-то деньги и намеревалась приготовить смесь для борьбы с мышами. Их полчища развелись в заброшенном соседском каретном сарае. Но для этого достаточно было бы и обычного мышьяка, – недоумённо  пожал плечами Ардашев.

– В этом нет ничего удивительного, – по-свойски объяснил провизор. – Ваша прислуга попросила у меня самый сильный и быстродействующий яд. Я поинтересовался, для чего он ей нужен. Девушка ответила, что собирается травить грызунов. А поскольку хозяйка их панически боится, то сделать это надо быстро, поэтому цианид подойдёт как нельзя лучше. Затем ваша экономка отправилась на базар за мукой,   необходимой для приготовления ядовитой мешанины. Да что ж вы, Клим Пантелеевич, неужто  думаете, что и вас кто-то отравить собирается? – сложив губы трубочкой, аптекарь  удивлённо поднял брови.

–Действительно, полная глупость. Кстати, Поликарп Лаврентьевич, сегодня пятница и я, как обычно, надеюсь сразиться с кем-нибудь на бильярде. Говорят, что вы большой мастер «русской пирамиды». Думаю, что  лучшего места, чем трактир «Медведь»  нам не найти. А что если прямо сейчас? Ну как, принимаете предложение? – глаза  адвоката загорелись азартом и выдали в нём заядлого игрока.

– С удовольствием составлю вам компанию, дорогой Клим Пантелеевич, вот только попрошу помощника заменить меня у стойки. А вы, Ефим Андреевич, не хотите ли к нам присоединиться? – скользнув взглядом по лицу полицейского,  Поликарп с  любопытством ожидал ответа.

– А почему бы и нет? Я наслышан о  виртуозной игре господина Ардашева.  Жаль, только видеть не приходилось. Слава богу, случай, наконец, представился. Будет за кого «мазу держать»^[3], – не отрываясь от изучения витрины с надписью «яды», вполголоса проронил Поляничко.

III

В бильярдный зал трактира славился не только единственными в городе  качественными столами Фрейберга, но и киями, сделанными на заказ у известного столичного мастера Алексея Чемоданова. В этот час только один из четырёх столов был занят. Публика стекалась медленно и, первым делом, рассаживалась за свободные столики, что бы под  варёные раки и красную икру особого закусочного посола отведать «Живого пива  Антона Груби» и  потом,  понаблюдать за мастерством лучших игроков заведения. К ним, несомненно, и относился  присяжный поверенный Ардашев.

–Надо же, какие гости прибыли! Что изволите подать, господа? Закуски или кии? суетился  немолодой уже маркёр Прохор Степанович или просто  дядя Проша.

– Предлагаю заказать бутылку старого греческого коньяку, кофе и фруктовый десерт. Согласны?  –  вежливо осведомился Сумский.

– Боюсь, что на очень старый коньяк  моего  жалования не хватит, – усмехнулся в усы полицейский.

–Не беспокойтесь, Ефим Андреевич, платить будет проигравший с первой партии: либо я, либо господин провизор. Стало быть, вам тревожиться не о чем, – выбирая кий, успокоил сыщика адвокат.

– Во что изволите играть-с? – справился дядя Проша.

– В русскую, – закончив мелить кончик кия, уточнил аптекарь.

Ардашев великодушно предоставил сопернику сделать первый удар и, оказалось, что это благородство обошлось ему в девятнадцать очков, которые записал на себя Сумский, положив с разбивки тройку, потом подрезал в угол девятку, а  заказанную семёрку отправил дуплетом в середину. Но четвертым ударом решил отыграться и поставил биток на короткий борт.

– «Папашу» ^[4]об шестого абриколем ^[5] налево в угол, – Ардашев из очень неудобного положения великолепным ударом загнал непростой шар в дальнюю от себя лузу. А затем превосходно выполнил ещё пять  прицельных ударов и  уже вёл в счёте 52: 19. Тем временем, половой накрыл небольшой столик, подле  которого уютно разместился Поляничко.

– Предлагаю, господа, прерваться и оросить наши желудки напитком Древней Эллады. Такой коньяк не пьянит, а только согревает душу и проясняет ум, – Поликарп на правах угощающего неторопливо наполнил рюмки, достал из внутреннего кармана какой-то маленький пузырёк и проговорил: –  Я совершенно забыл угостить вас  фирменной настойкой из тридцати восьми, произрастающих на возвышенности, известной в народе под названием Стрижамент. Её приготовил наш  доктор Эрнест. Этот чудодейственный эликсир лучше употреблять со старым коньяком, благодаря которому он обретает  неповторимый аромат и быстрее  усваивается организмом. – Поликарп откупорил деревянную пробку и влил во все три рюмки по чайной ложке тёмной, как дёготь жидкости. Все выпили и снова продолжили прерванную партию.

–Чудесно проводим время!  Всё-таки, господа, общение с вами дорогого стоит. Ну что, скажите полезного, я могу узнать от Каширина, который за всю свою жизнь ничего, кроме «Уголовного Уложения» или циркуляров  Департамента Полиции  не читал. Или вот товарищ  прокурора Свинолупов… он только о своей подагре и вспоминает. Или жалуется слёзно, что  из-за неправильно подброшенного валета  на журфиксе у Высотских проиграл  в подкидного дурака целковый. То ли дело здесь:  красивая игра, утончённый аромат коньяка   и  настойка –  подумать только! –  аж  из тридцати восьми трав! Лучше бы эти душегубы покупали её вместо яда. А то ведь, так скоро и весь город потравят. Как вы думаете, Поликарп Лаврентьевич, а почему злоумышленники, только к вам за этой смертельной отравой ходят? Но ведь есть же в городе ещё три аптеки. Ну, чем им ваше заведение так приглянулось? – закончил неожиданным вопросом безобидные рассуждения Поляничко.

– А вы у них и спросите, Ефим Андреевич. Глядишь, туман и рассеется, – раздражённо проговорил провизор и киксанул^[6], получив пять очков штрафа. После чего отошёл в сторону и принялся усердно мелить кий.

– «Два семишника»^[7] об восьмёрку направо в угол, – произвёл очередной заказ Ардашев и тихо пустил четырнадцатого, который,  стукнувшись о восьмой,  получил лёгкое вращение и благополучно ввинтился в лузу.

– Что ж, господа, предлагаю снова вкусить живительной средиземноморской влаги, – Сумский быстро разлил коньяк, достал бутылочку с резиновой пробкой, и  вылил содержимое в рюмку Ардашева и Поляничко. Затем спохватился, что не оставил себе, махнул рукой и уже собирался выпить, как адвокат его прервал.

– Разрешите, я сначала закончу партию, а уж потом и выпьем. Боюсь, что после дополнительной порции у меня дрогнет рука, – присяжный поверенный снова тщательнейшим образом намелил кий и подошёл к бильярдному столу. До заветной цифры «71» Ардашева отделяло всего пять очков. – Седьмого в середину от двух бортов.

– «Расписаться» ^[8] решили, оно и понятно, – вздохнул Поликарп и стал как раз напротив той лузы, в которую целил Ардашев. Такое поведение среди серьёзных игроков не приветствовалось. Аптекарь уже дважды нарушил общепринятые джентльменские правила: не говорить сопернику под руку и не становиться перед той лузой, куда метит  партнёр. Может быть, это и сбило адвоката с привычного победного ритма. Седьмой шар  не докатился до заветной цели на дюйм, и как говорится, почти «свесил ноги» в лузу.

– Ох, и вьёте вы из меня верёвки, Клим Пантелеевич! – покачивая головой, с довольной улыбкой пропел Сумский. – Так уж и быть, угостимся позже, а пока попробую раскатать партию^[9].

Провизор без особого труда забил подставку,  заказал и удачно выполнил три  дальних прямых удара, и уже набрал шестьдесят очков. Спешно ударил снова,  но  немного не докрутил биток и  от этого не  смог «потушить» ^[10] «туза» ^[11] в дальнюю лузу. Расстроившись, Поликарп в сердцах стукнул толстым концом кия о пол, подошёл к столику, взял рюмку и  со словами:

– За прекрасную игру и достойного противника, за вас, Клим Пантелеевич! – опрокинул содержимое  внутрь.

–  Ну и как?  Я слышал, что цианид имеет привкус миндаля. Вы его уже ощутили или ещё нет? – любознательно поинтересовался Ардашев и леденящим, как дыхание смерти голосом, добавил: – Я поменял рюмки.

Поликарп тут же засунул в рот два пальца и, пытаясь искусственно вызывать рвоту, перегнулся пополам. Ошалевшая от гортанных звуков публика вскочила  с мест. Ничего не понимающие официанты попробовали его вывести на улицу, но аптекарь упал на спину и, глядя в потолок, принялся  судорожно креститься и причитать:

– Господи,  Боже наш, еже согреших во дни сем словом и помышлением, яко Благ и Человеколюбец прости ми грехи, яже  сотворих в сей день делом, словом и помышлением, и очисти Господи, смиренную мою душу от всякия скверны плоти и духа. Аминь.

– Ну, вот и отмаялся грешный. Видно  преставится, – проговорил Поляничко и трижды перекрестился на висевшую в правом углу икону.

А провизор,  услышав его слова, тихо заплакал.

–Да нет, Поликарп Лаврентьевич, не менял я никаких рюмок. Просто вас проверил и, к сожалению, оказался прав. Так что вставайте, пол холодный, не ровен час,  простудитесь, – спокойно изрёк  Ардашев и, отщипнув ягодку от большой виноградной кисти, отправил её в рот.

Сумский не поверил своим ушам. Он медленно поднялся с пола, сел на стул, закрыл лицо руками и затрясся в нервных конвульсиях. А    Поляничко  хитро улыбнулся, разгладил густые усы и с лукавым прищуром изрёк:

– Такого водевиля я ещё не видывал. Ну, Клим Пантелеевич, вам бы в Большом театре  пьесы ставить! И как же, всё-таки, вы этого супостата раскусили? – предвкушая занимательный рассказ, начальник городского  сыска  открыл табакерку,  достал щепоть любимого нюхательного табаку фабрики Чумаковых, потёр крупицы подушечками пальцев,  поднёс к каждой ноздре душистую смесь и, с наслаждением, прикрыв глаза, вдохнул аромат спелой вишни.

–Видите ли, меня,  как и вас, с самого начала  смутил тот факт, что  все три жертвы связаны с одной и той же аптекой.  Более того, пробка пузырька от успокоительных лавровишневых капель, которые принимал издатель Тимофеев, изготовлена из ядовитого дерева олеандра, а при контакте его древесины с жидкостью, содержащей спирт, вырабатывается крайне опасное  вещество, быстро разрушающее печень. На самой пробке и горловине пузырька остался след от красного аптечного сургуча, стало быть,  возможность, что кто-то третий  мог её подменить, полностью  исключается. Что же касается самого поручика, то он и его возлюбленная решили отравиться вместе. Вот для этого ему  был  нужен  цианид и, конечно,  плохие заупокойные стихи. Теперь офицеру стыдно признаться в малодушии, и он предпочитает томиться под арестом. Недостающее количество  убийственного вещества, вы наверняка, найдёте у Марии Тимофеевой.  Таким же образом, погиб и купец Троеглазов, которого отравили медленным ядом, добавленным в  настойку от алкоголизма. Я думаю, вы сможете в этом легко убедиться с помощью химического анализа. А его жена полностью невиновна. Она, как известно, приобрела ровно десять золотников сухой ядовитой смеси, разбавила спиртом и поставила в кладовку. А  бутылка, с ваших слов, на момент обыска, осталась почти полная. Но  смертельная доза для взрослого мужчины составляет более  пяти золотников. Конечно же, мы не знаем, для чего Анфисе нужно было это опасное снадобье,  но теперь это и не важно. Убийство местного  Дон Жуана Айвазова произошло по известному вам сценарию. Аптекарь уничтожал только тех, кто мог иметь с покупателями ядов  неприязненные отношения, пусть даже чисто теоретические. А значит, у подозреваемых  имелся  мотив – главный элемент обвинения, благодаря которому полиция должна была пойти по ложному следу. Очередной жертвой должен был бы стать я вместе с вами. Обвинить можно было кого угодно из присутствующих в трактире или даже меня самого, как перепутавшего рюмки злодея. Пытаясь отравить нас, Сумский держал во внутреннем кармане пиджака две плоских тёмных бутылочки: одну с настойкой из 38-ми трав, а в другой – разбавленный цианид – самый сильный яд из всех, что есть в аптеке. Я обратил внимание, что первый раз, провизор подливал  эликсир в коньяк из пузырька закрытого деревянным клинышком  и пил вместе с нами, а второй раз,  когда ему, якобы не хватило эликсира, он достал точно такой же флакон, но уже с чёрной резиновой пробкой. Оставшийся в наших рюмках яд – ещё одно подтверждение его вины. Ну, а теперь, господин провизор, позвольте закончить партию.

На глазах изумлённых посетителей трактира, Ардашев подошёл к бильярдному столу, тщательно помелил кий, прицелился и, озвучив последний заказ, выполнил редкий по красоте и сложный по исполнению удар «круазé», при котором чужой шар, в результате точной резки своим, отразился от борта, пересёк линию движения битка и упал в среднюю лузу.

Публика аплодировала.

– Ну что ж, Поликарп Лаврентьевич, вы проиграли и потрудитесь оплатить расходы, – повернулся к Сумскому присяжный поверенный. Но стараниями Поляничко руки отравителя уже были надежно скованны ручными полицейскими цепочками.

–Позвольте, Клим Пантелеевич, все расходы понести мне. Пусть это будет скромной  платой за то удовольствие, которое я получил не только от безукоризненно проведённого расследования, но и вашей виртуозной игры. К тому же,  только что, вы спасли мне жизнь, –  благодарил Ардашева полицейский.

Как сообщила газета «Ставропольские губернские ведомости», во время обыска, на квартире у маньяка-отравителя нашли дневник со следующей записью: «30 июня 1908 года.  Мир безнадёжно испорчен. Человечество, развращённое стяжательством и пороком, безжалостно разрывается на части сворой алчных и циничных толстосумов, которые опустошают кошельки тех, кто в покорном смирении сносит ниспосланные Богом страдания и унижения, мирится с  бедностью и нищетой. Сегодня ночью  открылось  небесное  предназначение моего пути: очистить мир  от грязи и шелухи заблудших человеческих душ. К вам пришёл я – художник смерти».

[2] Штандглаз –  (устар.) аптечное оборудование (прим. авт.).

[3] мазу держать –  (бильярдный жаргон) — делать ставку на того или иного игрока (прим. авт).

[4] «Папаша» –  (бильярдный жаргон) – шар №15 (прим. авт.).

[5] Абриколь – удар битком сначала о борт, а затем в прицельный шар (прим.а вт).

[6] Кикс – неудачный удар кием по битку, когда наклейка соскальзывает с шара («осечка») (прим. авт.).

[7] Два семишника – (бильярдный жаргон) – шар №14 (прим. авт.).

[8] Расписаться  – (бильярдный жаргон) – эффектно забить последний шар в партии (прим. авт).

[9] Раскатать партию  – (бильярдный жаргон) – закончить партию серией точных ударов, каждый раз выводя свой шар на нужную позицию (прим. авт.).

[10] Потушить – (бильярдный жаргон) –  забить в лузу (прим. авт.).

[11] Туз – (бильярдный жаргон) –  шар №1,  который при игре в малую русскую пирамиду  имеет 11 очков (прим. авт).