«Извилистая и неширокая река Ташла текла под Крепостной горой,  где строились первые казачьи хаты и откуда, собственно, и пошёл расти город. Весь склон, улепленный  глинобитными убогими домишками, представлял собой множество кривых, пересекающихся друг с другом и опять уходящих в разные стороны улочек.

Вид на Ташлянское предместье

Летом Ташлянское предместье или Ташла, как его называли в народе, представляла сплошной сад со своим  микроклиматом. Благодаря тому, что  весь этот район располагался  в низине, температура примерно  на два градуса была выше, чем в городе, а закрытость от ветров с юго-востока и северо-запада создавала ощущение спокойного райского уголка. Только вот появляться в этом «раю» лишний раз  полиция особым желанием не горела.

Улицы на Ташле никак  не освещались, и осенью погружались в грязное  и непролазное бездорожье, а зимой сугробы  по крышу засыпали одноэтажные саманные хатенки. Извозчики  ездить туда не любили и если соглашались доставить клиента, то выторговывали дополнительный барыш. Зато маргинальные личности всех мастей чувствовали себя там как мухи в сахаре. Конокрады же уводили ворованных коней ещё дальше – за Иоанно-Мариинский женский монастырь – где  обычно  останавливался и  разбивал шатры цыганский табор». (Роман «Маскарад со смертью»).

Ташлянское предместье сегодня

Откровенно говоря, моя родная Ташла (это в самом деле так, потому что я  здесь родился) всегда считалась не самым престижным районом г.Ставрополя. Я читал «Ставропольскую правду» за 1947 год, где с негодованием писали, что  на Ташле всё ещё не было электрического освещения улиц, да и не во всех домах горела «лампочка  Ильича» даже через 30 лет после Октябрьской революции.  Почти все дороги  были грунтовые. Но главная улица — ул. Гоголя —  до самой  Евдокиевской площади была выложена речным булыжником ещё в царское время. При Советах её   асфальтировали, но булыжник сопротивлялся и куски асфальта  откалывались, и снова проступала старая мостовая. Я это запомнил, потому что из-за  этих «островков  прошлого»  мы набивали  «восьмёрки»  на  велосипедах.

Без преувеличения можно сказать, что основное  развитие этот район получил в дореволюционное время: был построен кожевенный завод братьев Дёминых, воздвигнута Евдокиевская церковь, распахнуло двери Гоголевское училище, в ряд выстроились дома для рабочих кожевенного завода и духовенства  Евдокиевской церкви по одноимённой  улице (ныне носит позорное имя  садиста  Трунова).  При большевиках церковь разобрали. Из её камня построили интернат. Прежнюю совхозную  конюшню  перестроили в кинотеатр «Ставрополец». Оговорюсь, что эти сведения я не проверял, а привожу из  рассказов удивительного человека — Надежды Николаевны Кулешовой (здесь  я  о  ней  уже  писал). Выросли две школы — №11-я и 28-я; появилась аптека и поликлиника № 5 — сначала  это был одноэтажный домик. Там был коридор и всего  несколько кабинетов.  В детской памяти осталась фамилия врача  Погосовой.  У неё были  добрые лучистые  глаза и  замечательная   улыбка. Современное трёхэтажное здание   построили позже —  уже в 70-х.

Я прекрасно помню, как по воскресеньям напротив СШ №11, у маленького деревянного хлебного ларька с деревянными ставнями, выстраивалась очередь  в ожидании машины с керосином. Брали в эту очередь  и меня. И хотя в домах давно было электричество,  многие считали, что керосин в хозяйстве всегда пригодится. Стоил он копейки, но почти у всех соседей в сараях по привычке  всё ещё стояли бутыли с этой горючей жидкостью. Перестали его возить где-то  в году 75-ом.

Хоронили раньше  на Евдокиевском  кладбище — напротив кожзавода. На всех похоронах крест носил один и тот же тишайший человек —   сумасшедший по имени Володя. Он пел заупокойные  псалмы, читал молитвы, а потом, на поминках его угощали  пряниками и конфетами. Он очень радовался сладостям и рассовывал  их  по карманам.

А в начале 70-х ещё можно было увидеть колодцы  на улицах. И хоть везде стояли водоразборные колонки, но   многие колодцы оставались «живыми». Например, по ул.Шевченко. Теперь   и колонок-то  почти не осталось… Водопровод, конечно, дело хорошее, только  вот в Париже их почему-то не убирают  и стоят они  там ещё со времён Наполеона.  Да и в центре Рима  их  немало.

Водоразборная колонка в Риме

А вот  у нас эти чугунные источники  живительной влаги  можно встретить разве что в краеведческом музее.

Это, на мой взгляд, плохо. Ведь  из всего этого  многообразия уличных  предметов — кованных крылечек, ставень, и даже, если хотите, старых чугунных люков — и состоит наша история, а значит, —  и культура.

P.S. Если  Вам  интересно почитать о   моих сверстниках-ташлянцах — милости прошу сюда (правда,  моё название — «Городские зарисовки»).  Или вот ещё один  рассказ о  детстве (свои первые  литературные опусы  я писал под псевдонимом Иван Побединцев).

(продолжение следует)