Выложу кусочек из нового романа «Парижский след», когда Ардашев возвращается в Ставрополь из парижской командировки.
«В город усталые лошади въехали ровно в три часа пополудни. Позади остались почти четыре тысячи вёрст и шесть суток пути. Ардашев тут же нанял местного возчика, и пролётка покатила вверх — от Тифлисских ворот на Барятинскую улицу.
Ставрополь не изменился. Те же широкие проспекты с бульварами, те же мостовые, местами требующие ремонта. И бесконечная, вездесущая пыль. Деревья — каштаны, дубы и пирамидальные тополя, высаженные густыми рядами вдоль дорог, — должны были эту пыль побеждать, но верх одерживала серая мелкая напасть, проникающая при первом же ветре в дома через неплотно закрытые рамы. Нового водопровода в городе до сих пор не построили, а старый уже не мог удовлетворить запросы растущего населения. Жителей спасали колодцы во дворах, правда, вода в них не везде годилась для питья. Канализацией город тоже пока не обзавёлся, и её роль выполняли выгребные ямы и золотари.
Зато улицы — широкие и прямые, словно расчерченные по линейке военного топографа. По обеим сторонам тянулись деревянные или одноэтажные саманные домики под черепичными или металлическими крышами. Впрочем, и каменных строений становилось всё больше. Двух- и трёхэтажные особняки богатых купцов и казённые здания, выстроенные из местного ракушечника, добываемого прямо в черте города, придавали центру солидный вид. Керосиновых фонарей хватало, но толк от них был невелик: они скорее служили маяками редким прохожим, оказавшимся в кромешной тьме, чем освещали путь. Нет ни конки, ни омнибусов, да и зачем они нужны, если город от края до края можно пройти пешком за три четверти часа? А на лихаче и пятнадцати минут хватит.
Только Ардашев всех этих минусов не замечал. Он здесь родился, и милее Ставрополя для него места на земле не существовало. Ветер, жара и пыль летом, снежные заносы и свирепые метели зимой казались ему родными и привычными. Без них Ставрополь — не Ставрополь. Они его часть, как и утреннее многоголосье птиц, и дурманящий аромат степных трав, обволакивающий город весной, и фруктовые сады, скрывающие в своей тени почти каждый дом. И холодные родники, бьющие на склонах возвышенности. И местные реки — Ташла, Желобовка, Мамайка — пусть мелки, но зато есть озеро Рыбное! А благодатная тишь Архиерейского леса и прохлада Ртищева пруда! А сколько великих людей, именами коих гордится Россия, ступали по этим камням! Пушкин, Лермонтов, Толстой… Да и сами российские самодержцы не раз навещали эту тихую степную крепость.
А горожане? Улыбчивые, приветливые, готовые прийти на помощь каждому, кто в ней нуждается. Кто они, ставропольцы? Это причудливая смесь: великороссы, малороссы, армяне, потомки поляков, сосланных когда-то сюда в ссылку, немцы, евреи, греки, татары, грузины… И все они — сорок с лишним тысяч человек — живут мирно, бок о бок. А храмы, чьи купола горят золотом на солнце! А женский Иоанно-Мариинский монастырь! А Николаевский проспект с Тифлисскими воротами, напоминающими Триумфальную арку в Париже! Да, это не Париж, чего уж там, Ставрополь не так блестящ и ухожен, как французская столица, но он родней и ближе каждому, чьё сердце впервые забилось на этой южной щедрой земле.
Не прошло и десяти минут, как извозчик уже снимал чемодан Ардашева с задков коляски у знакомых ворот дома под номером семь».

20.12.25 г.