Лет десять тому назад, когда за Андреевским храмом проход на улицу Авиационную был ещё открыт, у церковной стены (со стороны бывшего исторического факультета Ставропольского пединститута) я случайно натолкнулся на  брошенный кусок  памятника  с текстом, выполненным в дореволюционной орфографии.

Фамилия, указанная  на мраморной плите – Фридрихов – казалась мне знакомой, но вспомнить, откуда она мне известна, я никак не мог. Мысли пролетали в голове со скоростью дуэльной пули: «Фридрихов Владимир Карлович… ротмистр…. офицер…видимо кавалерист… скорее всего драгун… звание  равно капитанскому…». На этом мои познания  и закончились. Я торопился домой, что бы полистать  старые материалы по краеведению и возможно там отыскать  нужную  подсказку. К тому времени мой архив уже разросся  до нескольких пухлых папок скучно пылившихся на антресолях.  Хронологического  порядка в нём не было, а газетные вырезки располагались вперемешку.

Оказавшись в своём кабинете, я  тут же начал терпеливо, со старательностью  первоклассника, перекладывать одну заметку за другой, надеясь выудить ту самую жемчужину, которая и раскроет мне секрет случайно обнаруженной могильной плиты.  Время   шло,  бесконечный летний день   незаметно перерастал в сумерки, а результата всё не было. В конце концов, я перевернул последнюю газетную страницу, но – увы! – никакого проку. Успокаивая себя избитым штампом, что «отрицательный результат – тоже результат», я  обратился к своей библиотеке. И вот тут случилось невероятное – в такие минуты и впрямь  начнёшь верить в теории госпожи Блаватской –  всего одна книга на полке моих любимых авторов была обращена ко мне листовым срезом, а не корешком, как все остальные. Мистика? Не знаю, может быть…. Но это  был «Губернатор» Ильи Сургучёва, изданный ставропольским книжным издательством ещё в 1983 году.

В предисловии Л.Г. Орудиной я прочёл: «Всё в повести достоверно и точно. В ней легко угадываются некоторые известные  в истории края лица: губернатор – ставропольский губернатор Никифораки, ротмистр Клейн – Фридрихов…». Вот так-то. И всё сразу всё стало на свои места.

Позже, при работе над романом «Маскарад со смертью» я «раскопал» довольно интересные детали из приёмов оперативной работы  бывшего драгунского ротмистра (о них вы можете прочитать  в упомянутой книге ) сохранившего прежнее звание и перешедшего на службу в жандармерию. Он то и стал прототипом одного из моих литературных героев – ротмистра Владимира Карловича Фаворского. Нет большой нужды пересказывать здесь  его судьбу. Скажу только, что господин Фридрихов был личностью незаурядной и, пожалуй, единственный, кто заранее предупреждал своё руководство о реальной возможности беспорядков в Ставрополе во время  смуты 1905-1907 годов. Приведу одну интересную выдержку из  его секретного донесения начальнику Терского областного жандармского управления в феврале 1905 года (взято мною  из  статьи  Е.Громовой «Я.В.Абрамов – документальная память»):

«… Ставропольская городская полиция крайне малочисленная по своему составу: 8 полицейских чиновников и 62 городовых на город в 50 тысяч жителей, и при том на город крайне разбросанный более чем не достаточно. В виду этого полиция не только не может оказать содействие в деле политического розыска и наблюдения, но не в состоянии, по причине указанной малочисленности, исполнять даже свои малочисленные обязанности. Кроме того, старые оклады жалованья, крайне ограниченные для полицейских чинов, не могут привлечь на службу более подходящих лиц. Все попытки губернатора с предложением городской думе об увеличении полиции встречают противодействие, так как городская дума является как бы оппозиционным лагерем местной администрации…». Или вот ещё из его рапорта (приведён отрывок из статьи Е.Громовой «Кровавый день Ставрополя»): «4 сего января в коммерческом клубе состоялся костюмированный вечер, устроенный обществом содействия народному образованию в г.Ставрополе. Из костюмов своим тенденциозным направлением выделялись помощники присяжных поверенных Вячеслав Александров Сторжевский и Василий Михайлов Краснов. Из них первый представлял из себя кроваво-красный призрак с красным флагом в одной и красным же мечом в другой руке. Второй представлял витрину, увешанную тенденциозными объявлениями, как то: относительно доверия к обществу, ожидаемой весны русской жизни, запрещения газет «Сын Отечества».

Конечно же, наш земляк – писатель  Илья Сургучёв, «заражённый» витавшими в  то время революционными бациллами   «вылепил» из  жандармского ротмистра некое бессовестное, трусливое, трясущееся как студень ничтожество, которое, боясь ночных кошмаров, просится к губернатору  на ночлег. Понятно, что это всего лишь литературный вымысел. Слава Богу, через шесть лет Илья Дмитриевич сумеет, наконец, разобраться  в своих политических пристрастиях. Правда, для этого  ему потребуется самолично узреть  весь тот кошмар, который учинили в  Ставрополе в июле 1918-го  отряды китайцев, латышей и прибывших с севера матросов, напяливших красные повязки.

Но всего этого господин ротмистр уже не узнал, тихо скончавшись в 1911 году. Да вот только Советы не могли оставить его,  даже мёртвого, в покое. Они  срыли его могилу (как и захоронение губернатора Н.Е.Никифораки), расположенную во дворе Андреевского кафедрального собора, а памятник разрушили и выбросили в яр.

С тех пор прошло много лет, и у той самой кручи стали копать фундамент жилого дома. Ковш экскаватора извлёк из земли   остаток надгробия, воздвигнутого  человеку, верой и правдой служившего России.

Жаль, что до судьбы  этого чёрного мрамора  нет  никому дела – ни церкви, ни городским властям,  ни сегодняшним коллегам Фридрихова.

А заброшенный памятник  стоит там и поныне…